В данном документе рассматривается проблема культа личности Ленина, которую он сам считал излишней и вредной. Ленин боролся с возвеличиванием своей личности, убирал свои портреты и противодействовал архаичным ритуалам. Однако он понимал, что доверие к лидеру и его неординарные способности неизбежно связаны с единством партии и народных масс.
Digital History January 03, 2024
February 25, 1920 — A decisive turning point has already occurred in the Civil War. Most recently, Rostov-on-Don, Odessa, Arkhangelsk were released, the Bolshevik uprising covers Vladivostok, white and their English friends flee from Murmansk. However, the situation of Soviet power is still difficult: the threat of intervention, the focus of the White Guard resistance in Crimea, the danger of the Polish invasion, devastation, banditry. At this time, the Council of People's People's Commissar works as hard as always. Meanwhile, Lenin takes the time to respond to one welcoming telegram from the party conference in Ishim. This telegram was a real example of praise against Vladimir Ilyich. Lush epithets, numerous metaphors. In general, Lenin, having attached a telegram to a note addressed to a member of the board of the People’s Commissar A.M.Nikolaev, wrote a resolution in the form of an order: « Bring applicants to court for sending a welcome telegram ».
Today we will touch a little bit of the problem of the so-called personality cult of Lenin, which developed during his lifetime. We note in advance that this concept is extremely conditional, controversial and tendentious, but the problem of a special attitude towards the head of the revolutionary party, the revolutionary leader, occupies a significant place in Soviet history. Due to the famous report of Khrushchev at the XX Congress (and not only because of it), there was a common idea that Lenin was categorically against a special attitude towards himself as an exceptional person. Meanwhile, everything was much more complicated and interesting.
Even in the years of the formation of the RSDLP, Lenin proved to be a bright and extraordinary person. He set the task of creating a powerful party, disciplined according to the army model, ready to take power and organize the rebellious workers, peasant and soldier masses, and he realized this already during the First Russian Revolution. His authority among like-minded people was unquestioned. Meanwhile, Lenin preferred the informal style of communication and always held on simply. This line was noticed during the first meeting with Lenin by Joseph Stalin. He later wrote: « It is accepted that « the great man » usually should be late for meetings so that members of the meeting with the freezing of their hearts wait for his appearance, and before the appearance of « great man », members of the meeting warn: « tss ... quieter ... he goes ».This ritual seemed to me not superfluous, for it impresses, inspires respect.What was my disappointment when I found out that Lenin had appeared at the meeting before the delegates and, having forgotten somewhere in the corner, was conducting a conversation in simple ways, the most ordinary conversation with the most ordinary delegates... I will not hide that it seemed to me then a certain violation of some necessary rules. Only later did I realize that this simplicity and modesty of Lenin was the desire to go unnoticed or, in any case, not to catch the eye and not to emphasize his high position, – this trait represents one of Lenin's strongest sides, as the new leader of the new masses, the simplest and most ordinary masses of the deepest « lower » humanity ».I will not hide that it seemed to me then a certain violation of some necessary rules. Only later did I realize that this simplicity and modesty of Lenin was the desire to go unnoticed or, in any case, not to catch the eye and not to emphasize his high position, – this trait represents one of Lenin's strongest sides, as the new leader of the new masses, the simplest and most ordinary masses of the deepest « lower » humanity ».I will not hide that it seemed to me then a certain violation of some necessary rules. Only later did I realize that this simplicity and modesty of Lenin was the desire to go unnoticed or, in any case, not to catch the eye and not to emphasize his high position, – this trait represents one of Lenin's strongest sides, as the new leader of the new masses,the simplest and most ordinary masses of the deepest « lower » humanity ».
Someone claimed that it was Lenin's natural modesty. In fact, he built the work strategy of the party organization « in business ». Slavosloviya and rituals, according to Lenin, greatly extended the working time, and Lenin was a supporter of the very tough « time management ». When he was chanted at public events after the revolution, Lenin was simply short of the fact that he and his comrades were losing precious time. As Andrei Andreev recalled, when during the meeting, applause in honor of the leader dragged on, then « He simply did not know at this time what to do on the podium. He then showed the delegates for his watch: they say time is running out, but the applause was only amplified, then he pulled out a handkerchief, although there was no need for this, he was looking for something in the pockets of a vest, etc. ».He shook his head reproducfully, rang the bell, and sometimes he threatened with a finger or even a fist from the roster if he saw that people he knew were screaming « cheers! ». Could angrily shout out at the height of ovation: « Enough! ». Once I read to the audience a whole notation: « Is it permissible for you to spend almost five minutes on unnecessary applause! You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ...» and sometimes he threatened with a finger or even a fist from the roster if he saw that people he knew were screaming « cheers! ». Could angrily shout out at the height of ovation: « Enough! ». Once I read to the audience a whole notation: « Is it permissible for you to spend almost five minutes on unnecessary applause! You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » and sometimes he threatened with a finger or even a fist from the roster if he saw that people he knew were screaming « cheers! ».Could angrily shout out at the height of ovation: « Enough! ». Once I read to the audience a whole notation: « Is it permissible for you to spend almost five minutes on unnecessary applause! You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » Once I read to the audience a whole notation: « Is it permissible for you to spend almost five minutes on unnecessary applause! You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ...» You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » Once I read to the audience a whole notation: « Is it permissible for you to spend almost five minutes on unnecessary applause! You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » It is necessary to appreciate the time.Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... » You took five minutes from me. This is not good of you. It is necessary to appreciate the time. Now I have to shorten my report ... »
In addition to spending precious time, Lenin did not like the fact that in praise the person was placed above the organization, class, and people. This manifested itself after a severe wound inflicted on Lenin Fanny Kaplan. When Lenin found out how the newspapers covered his treatment and what characterization they gave him, he literally became furious: « See what they write in the newspapers?.. Read shame. They write about me that I am so, so, they exaggerate everything, call me a genius, some special person, and here is some kind of mystery ... Collectively want, demand, wish me to be healthy ... So, what good, perhaps, will get to the prayers for my health ... After all, this is terrible!.. And where is it from? All our life we ideologically fought against the exaltation of the individual, an individual,we have long resolved the heroes with the question, and then suddenly the exaltation of the personality again! This is no good.I am the same as everyone ... »
Finally, Lenin saw in some manifestations of hype around him, archaic rituals that he could not stand. So, once, during the next event, the audience wanted to pump Lenin in their arms, he sharply answered them: Just not that... Just don’t download... I beg you ... » And later he supplemented: « How harmful this bourgeois culture is. How contagious she is. I never thought that this gymnasium rush could penetrate the masses of workers. Where did they get this intellectual idea? .. »
Lenin really fought with those « trusting » scales of exalting his personality, which he considered unnecessary and harmful. He forced to remove his portraits from the offices of the institutions, tried to counteract the installation at the Michelson plant, in the place where he was wounded by Kaplan, a obelisk. However, interestingly, he never demanded an ultimatum once and for all to stop statements about the exclusivity of his activities. Lunacharsky recalled how Lenin spoke about this: « With great displeasure, I notice that my personality is beginning to be magnified. It is annoying and harmful. We all know that it’s not a matter of personality. It would be inconvenient for me to prohibit this kind of phenomenon. There would also be something funny, pretentious in this. But you should gradually apply the brake to this whole story ».
And the inconvenience of the prohibition was that Lenin understood that the unity of the party, government and the masses inevitably rests on the fact that there is unconditional trust in the leader in him, including on the issue of his extraordinary abilities, which, it should be noted, have repeatedly manifested themselves in revolutionary practice. The same Lunacharsky recalled: « I think that Lenin, who hated the cult of personality, denied it in every way, understood and forgave us in subsequent years. There's nothing to be done, — we loved him hotly with all our huge mass, not only honored him, namely, we were in love with his moral character, and not only in his great mind of the leader, — all merged together into a charming and gigantic image of ».
Original Russian
25 февраля 1920 года. В Гражданской войне уже произошел решающий перелом. Совсем недавно освобождены Ростов-на-Дону, Одесса, Архангельск, большевистское восстание охватывает Владивосток, белые и их английские друзья бегут из Мурманска. Однако положение советской власти все еще тяжелое: угроза интервенции, очаг белогвардейского сопротивления в Крыму, опасность польского нашествия, разруха, бандитизм. В это время Совнарком работает также усиленно, как и всегда. Между тем, Ленин находит время ответить на одну приветственную телеграмму от партийной конференции в Ишиме. Эта телеграмма была настоящим образцом славословия в адрес Владимира Ильича. Пышные эпитеты, многочисленные метафоры. В общем, Ленин, приобщив телеграмму к записке на имя члена коллегии Наркомпочтеля А.М.Николаева, написал резолюцию в форме приказа: «Привлечь к суду подателей за отправку приветственной телеграммы».
Сегодня мы чуть-чуть прикоснемся к проблеме так называемого культа личности Ленина, который сложился при его жизни. Заранее отметим, что это понятие крайне условное, спорное и тенденциозное, однако проблема особого отношения к главе революционной партии, революционному вождю занимает значительное место в советской истории. В силу знаменитого доклада Хрущева на ХХ съезде (и не только в силу него) сложилось расхожее представление о том, что Ленин был категорически против особого отношения к себе как к исключительной личности. Между тем, все было гораздо сложнее и интереснее.
Еще в годы становления РСДРП Ленин проявил себя как яркая и неординарная личность. Он поставил задачу создать мощную партию, дисциплинированную по армейскому образцу, готовую взять власть и организовать восставшие рабочие, крестьянские и солдатские массы, и он осуществил это уже в годы Первой русской революции. Авторитет его среди единомышленников был непререкаем. Между тем, Ленин предпочитал неформальный стиль общения и всегда держался просто. Эту его черту подметил во время первой встречи с Лениным Иосиф Сталин. Позднее он писал: «Принято, что «великий человек» обычно должен запаздывать на собрания, с тем, чтобы члены собрания с замиранием сердца ждали его появления, причем перед появлением «великого человека» члены собрания предупреждают: «тсс... тише... он идёт». Эта обрядность казалась мне не лишней, ибо она импонирует, внушает уважение. Каково же было моё разочарование, когда я узнал, что Ленин явился на собрание раньше делегатов и, забившись где-то в углу, по-простецки ведёт беседу, самую обыкновенную беседу с самыми обыкновенными делегатами... Не скрою, что это показалось мне тогда некоторым нарушением некоторых необходимых правил. Только впоследствии я понял, что эта простота и скромность Ленина, это стремление остаться незаметным или, во всяком случае, не бросаться в глаза и не подчеркивать своё высокое положение, – эта черта представляет одну из самых сильных сторон Ленина, как нового вождя новых масс, простых и обыкновенных масс глубочайших «низов» человечества».
Кто-то утверждал, что дело в природной скромности Ленина. На самом деле он выстраивал стратегию работы партийной организации «по-деловому». Славословия и ритуалы, по мнению Ленина, весьма удлиняли время работы, а Ленин был сторонником очень жесткого «тайм-менеджмента». Когда после революции на публичных мероприятиях ему воспевали осанну, Ленина просто коробило от того, что он, и товарищи теряют драгоценное время. Как вспоминал Андрей Андреев, когда во время заседания, аплодисменты в честь вождя затянулись, то «Он просто не знал в это время, что ему на трибуне делать. Он то показывал делегатам на свои часы: мол, время уходит, но аплодисменты только усиливались, то вытаскивал носовой платок, хотя в этом не было надобности, искал что-то в карманах жилета и т.п.». Он укоризненно качал головой, звонил в колокольчик, а иногда грозил с трибуны пальцем или даже кулаком, если видел, что знакомые ему люди кричат «ура!». Мог сердито выкрикнуть в разгар оваций: «Довольно!». Как-то прочёл слушателям целую нотацию: «Допустимо ли, чтобы на никому не нужные аплодисменты вы потратили почти пять минут! Вы у меня отняли пять минут. Нехорошо так с вашей стороны. Надо ценить время. Теперь я вынужден сократить свой доклад...»
Помимо траты драгоценного времени, Ленина не устраивала то, что в славословиях личность ставили выше организации, класса, народа. Это проявилось после тяжелого ранения, которое нанесла Ленину Фанни Каплан. Когда Ленин узнал, как освещали процесс его лечения газеты и какую давали ему характеристику, то он буквально рассвирепел: «Смотрите, что пишут в газетах?.. Читать стыдно. Пишут обо мне, что я такой, сякой, всё преувеличивают, называют меня гением, каким-то особым человеком, а вот здесь какая-то мистика… Коллективно хотят, требуют, желают, чтобы я был здоров… Так, чего доброго, пожалуй, доберутся до молебнов за моё здоровье… Ведь это ужасно!.. И откуда это? Всю жизнь мы идейно боролись против возвеличивания личности, отдельного человека, давно порешили с вопросом героев, а тут вдруг опять возвеличивание личности! Это никуда не годится. Я такой же, как и все…»
Наконец, Ленин видел в некоторых проявлениях ажиотажа вокруг себя, архаичные ритуалы, которых он не мог терпеть. Так, однажды, во время очередного мероприятия, собравшиеся захотели качать Ленина на руках, он резко ответил им: Только не это... Только не качать... Я вас очень прошу...» И позже дополнил: « До чего вредна эта буржуазная культура. Как заразительна она. Я никогда не думал, чтобы этот гимназический приём качанья мог проникнуть в массы рабочих. Откуда у них эта интеллигентская затея?..»
Ленин действительно боролся с теми «расточительными» масштабами возвеличивания его личности, которые считал излишними и вредными. Он заставлял убирать свои портреты из кабинетов учреждений, попытался противодействовать установке на заводе Михельсона, на месте, где его ранила Каплан, обелиск. Однако, что интересно, он никогда не требовал ультимативно раз и навсегда прекратить высказывания об исключительности его деятельности. Луначарский вспоминал, как Ленин высказался об этом: «С большим неудовольствием я замечаю, что мою личность начинают возвеличивать. Это досадно и вредно. Все мы знаем, что не в личности дело. Мне самому было бы неудобно воспретить такого рода явление. В этом тоже было бы что-то смешное, претенциозное. Но вам следует исподволь наложить тормоз на всю эту историю».
А неудобство воспрещения заключалось в том, что Ленин понимал, что единство партии, правительства и народных масс неизбежно зиждется на том, что в нем существует безусловное доверие к вождю, в том числе и в вопросе его неординарных способностей, которые, следует отметить, не раз проявлялись в революционной практике. Тот же Луначарский вспоминал: «Я думаю, что Ленин, который терпеть не мог культа личности, всячески его отрицал, в последующие годы понял и простил нас. Тут уж ничего не поделаешь, — мы всей огромной массой любили его горячо, не только чтили его, а именно, были влюблены в его моральный облик, и не только в его великий ум вождя, — всё вместе сливалось в обаятельный и гигантский образ».
Впрочем тех, кто особенно увлекался, и из-за этого страдала работа, Ленин старался поправлять, а особо ретивых – даже наказывать.
Идея, редакция цикла и текст: Глеб Таргонский
На иллюстрациях:
1. «Ленин провозглашает советскую власть», Владимир Серов, 1955 г.
2. Ленин и народы. Журнал «Крокодил» 1970 №10, художник Н. Лисогорский
3.Ленин и рабочие. Скульптор Глебов Алексей Константинович, 1977 г. Москва