Дневниковые записи граждан и стихи писателей о Сталине в траурные дни. Часть II.
Часть I читать тут.
Э. Лурье, 7 марта: "Целые дни передают траурную музыку и сообщения из Колонного зала Дома Союзов. Трудно, почти невозможно поверить, что действительно не стало самого лучшего из людей, нашего Сталина, и когда начинают об этом говорить, на глаза навертываются слезы и сердце снова сжимается от боли. По всей стране объявлен 4-дневный траур. Театры, кино не работают. На улицах, площадях включены репродукторы, и над городом льются мелодии Бетховена, Чайковского, Шопена. Ленинград в трауре. Как хочется быть сейчас в Москве, проститься с любимым вождем! Со всех концов страны и из-за границы в Москву приехали тысячи делегаций, и поезда сейчас больше туда не идут. Улицы центра Москвы запружены народом, очереди людей, идущих к Дому Союзов, тянутся на много километров, и прежде чем попасть в Колонный зал, нужно простоять на улице 10-12 часов. А сколько живых цветов! Они тоже на улице, т. к. громадный Колонный зал не может вместить их.
Сегодня в 12 часов дня состоялись похороны Сталина. Его положили в Мавзолей, рядом с Лениным. А потом построят Пантеон. Я в это время находилась на площади, где у репродукторов собралось очень много народу. Ровно в полдень на 5 минут замерла в скорбном молчании вся наша страна, и так же, как 29 лет назад, в наступившую тишину ворвался вой гудков заводов, фабрик, паровозов и кораблей. Раздались артиллерийские залпы — страна отдавала последние почести Дорогому и Великому Человеку... Многие плакали. Но когда заиграли гимн, легкое движение прошло по толпе, и я увидела, что все невольно выпрямились с посуровевшими лицами. Я тоже вытерла слезы. И мысленно дала себе клятву, что... Нет, этой клятвы никто и никогда не узнает..".
Света, 7 марта: "Страна, город, школа — все в трауре. Всё так необычно. Мы повесили в классе портрет его и лозунг. После уроков был митинг. Мария Филипповна прочитала обращение от центрального комитета, и президиума Верховного совета. Я взяла слово, взошла на трибуну, слезы мешают говорить; вспоминаю обращение и сразу глаза становятся сухими, но слов нет. Наконец, начинаю: Дорогие товарищи! Сейчас собрались мы здесь, в этом зале, чтобы почтить память величайшего гения человечества, нашего родного и любимого Иосифа Виссарионовича Сталина! День 5 марта стал одним из самых печальных, самых скорбных дней в нашей жизни. В этот день перестало биться сердце того, чье имя дорого каждому честному человеку, чьё имя стало символом света, знаменем борьбы за светлое будущее. Велико горе, постигшее нас. Теперь мы не можем сказать, как всегда: «Да здравствует и живет долгие годы любимый Сталин!» Сталин умер, умерло то, что было в нём смертного, его тело. Но бессмертные дела Сталина, всепобеждающее учение Сталина, вся его гениальная жизнь будут жить в народе вечно! С именем Сталина связаны все победы советского народа. Сталин — это Ленин сегодня. Мы говорим мир — это значит Сталин, мы говорим коммунизм, к нему ведёт нас Сталин. Это имя горит в сердцах всех людей, в огнях великих строек коммунизма, в победах стран народной демократии, в борьбе народов капиталистических и колониальных стран.
Дорогому товарищу Сталину мы обязаны всем: вот этой школой, светлыми классами, библиотеками, лабораториями. Ему мы обязаны нашим прекрасным детством, нашим теперешним светлым днём. В эти скорбные дни для нашей страны мы не должны падать духом. Чем можем помочь мы Родине, народу? Учебой! Да, хорошей учёбой. Стыдно нам, советским школьникам, юным сталинцам, учиться хуже, чем на 4 и 5. Сейчас, как никогда, мы должны собрать всю свою волю, силу, энергию. Тов. Сталин учил нас: «Чтобы строить, надо знать, чтобы знать, надо учиться, учиться упорно и терпеливо!» А мы с вами, девочки, — будущие строители коммунизма! Тов. Сталина нет! Нет того, чьей заботой и лаской были мы окружены с детства, нет нашего старшего друга, нашего отца и учителя! Никогда больше не раздастся его спокойный голос. > — «Мы победим!» — (везде и всегда).
От имени школьников
«Клянёмся вам, родной тов. Сталин,
Что мы, советской Родины сыны, за книгой, на полях, у наковален,
Жизнь посвятим делам родной страны”.
З. Феодоровская, 7 марта: "Опять утром ходили слушать радио к Шуре, потом еще раз вечером. Ходила в город. Вся Большая улица в траурных флагах, большой портрет траурно окаймленный т. Сталина на банке, где часы. На всех улицах, на всех домах траурные флаги. Купила газету, траурно окаймленную, с портретом Сталина и расплакалась прямо на улице. В библиотеке хорошо сделано — на столике большой портрет т. Сталина и живые цветущие примулы. Пришел на урок А.Е., говорит, что поезд на Москву отменен и машины в Москву не пропускают. Анюта рассказывает, у них в школе все время у бюста и портрета почетный караул несут сами учащиеся. Ее ученицы выплели из кос все свои ленты черные и красные, разгладили, чтобы оформить портрет т. Сталина".
В. Малахиева-Мирович, 8 марта: "8 часов вечера. Сильно нездоровится. Чтобы не разлежаться дольше завтрашнего дня — срок, предложенный сострадательно и нежно Олей, которой самой плохо (у нее с сердцем), — пью кальцекс, выхожу на Пятницкую улицу освежить голову. Хочется в здравом виде, хоть бы только в виде, а не по существу дела, попасть завтра на ночлег к Вале (а здесь ночлег вроде моего «жилплощадного» — и холодно, и жарко, и одеяло сползает). А послезавтра — на свою жилплощадь. И оттуда, если не оправлюсь, — это заставит Аллу отправить меня в больницу. Всю жизнь не любила я для себя и даже как-то боялась — больницы. А последнее время моментами она преподносится воображению как нечто отрадное: покой, борьба с набегами мозговой тошноты и клоками каких-то клетчатых блестящих рисунков, которые вот и сейчас мешали писать. Пантеон Сталина и Ленина.
Бальзамированные тела.
Что-то египетское.
Если бы меня позвали на совещание по вопросу о пантеоне, я бы сказала: Пантеон — величественное здание. Им хорошо украсить Москву — и передать в века родной стране, что сделали для нее в такой-то истории такие-то люди. Но зачем же бальзамировать прах? С закрытыми глазами, с отпечатком смерти и тления (задержанного во времени).
Вместо этого воздвигнуть в Пантеоне их статуи, дать их портреты. Целую галерею портретов из важнейших и трогательнейших моментов их исторического пути.
А тела — предать огню — стихиям пламени и воздуха. Горсточку пепла бережно сложить в мраморной чаше на пьедестале под лучшим из их портретов".
Н. Медведев, 8 марта: "До обеда составил план занятий в школе на 9 марта. Копался с радиоприёмником, но ничего не вышло. Одна лампочка не действует. После обеда вновь ходил на лесосеку школы, собирал, выгребал из-под снега оставшиеся одёнки. Дров набрал с небольшой воз, надо на днях привезти. Потом был на собрании — траурном, которое проводил директор ЛПХ, приехавший из Колпашева. Он зачитал письмо ЦК ВКП (б) и Президиума Верховного Совета СССР ко всем члена партии и гражданам СССР. Предупредил, что 9 марта в день похорон И.В.Сталина, рабочий день. В школах проводить занятия. Вечером же мы из Тискино получили письмо от секретаря территориальной парторганизации тов. Макарова Я.А., который сообщил, что в школе 9 марта занятий не проводить, организовать 5 мин. траур в 12 часов по московскому времени — время похорон Сталина.
Так я и не понял, заниматься завтра или нет. Кому верить?
8 марта. В школе не занимались. Провёл с учащимися маленькую беседу о времени похорон Сталина. Полистал книгу, обменял учащимся библиотечные книги, просмотрел рисунки ученика Шипилова Коли. Дал кое-какие указания. Для образца нарисовал ему простенький пейзажик «Утро на Оби». Показал, как раскрашивать различные части и элементы в пейзаже цветными карандашами. Он более склонен к портретизму. Если ему побольше работать над собой, из него выйдет неплохой художник.
В 4 часа дня все домохозяйки собрались в клубе для слушания радиопередачи о похоронах И.В.Сталина. Я ездил по дрова на быке, к сроку не вернулся — пропурхался в снегу с быком. Оля и Аня с бабушкой и матерью ходили слушать радио, я сшил Коле черочки, пользуясь свободным временем. Мария задержалась в клубе: вручала повестки на суд [10 повесток! — Прим. Автора]. Больше за то, что рабочие эти, вернее домохозяйки, не сохранили голодный колхозный скот два года назад распределённый колхозом среди граждан Саровки для прокормления. Некоторые до такой степени были слабы, что еле держались на ногах сразу, обессиленные и заморенные. У некоторых граждан скот пал от истощения. Кто сохранил, тому за труд и сено ничего не было оплачено, и вот прошло почти ровно два года, а людей привлекают к ответственности, не считая того, что в самом колхозе в иные сутки пропадало по 20 голов скота. Мы тоже кормили одну еле живую корову, приходилось подкармливать картошкой".
Н. Акимкина, 8 марта: "Пришедший с ночного дежурства Юрий подтвердил, что делегаций не будет, и я поехала на Курский вокзал, чтобы попытаться еще раз, т. к. маршрут был объявлен точный. Действительно, порядок был прекрасный, т. к. все боковые переулки были сплошь загорожены машинами, со всех сторон стояли солдаты и милиция. Но двигались мы страшно медленно, пожалуй, больше стояли. Я простояла таким образом, не евши ничего, с утра, 11 часов, и когда мы подошли к Самотеке, нам объявили, что допуск прекращен. Было обидно до слез, что я была в Москве в эти дни и не смогла попрощаться с т. Сталиным. Не могу простить себе, хотя я сделала все, что могла. Горе в Москве ощущается особенно велико, трудно поверить в утрату, т. к. здесь всё напоминает т. Сталина, всё связано с его именем. Не занималась диссертацией давным-давно и не знаю, когда начну, т. к. голова совсем не работает. Измучилась и похудела я за эти дни невероятно".
Р. Назиров, 9 марта: «Слушаю радио. В Москве грохочет артиллерийский салют на Красной площади. Вот куранты бьют 12. Гроб установили в мавзолее, рядом с Лениным. Я до сих пор не понял, как это. Говорили Маленков, Берия, Молотов. Говорят, смерть не изменила его лица. Он так и не пришёл в себя после второго марта и умер 5-го, в 9.50 вечера. На Красной площади заиграли «Интернационал». Сейчас в Союзе остановились заводы, фабрики, шахты, поезда на 5 минут. Я прожил 19 лет и все 19 при нём, под его управлением. Я мало видел смертей и не могу почувствовать, как это, что это: Сталин умер.
Вот вожди, маршалы, генералы возвратились на трибуну Мавзолея. Слышна команда войскам. — «Смирно!» — «Шагом-арш!» Забили барабаны. Заиграли парадный марш. Верно, войска походят перед трибуной. Да, верно, Левитан говорит: «Части Московского гарнизона проходят церемониальным маршем мимо Мавзолея, отдавая последнюю почесть Иосифу Виссарионовичу Сталину».
Играет торжественная, победная музыка. Вся его жизнь была великой человеческой победой над силами мрака. Он умер победителем. Победитель, равного которому ещё не знала история.
Нас при нём стало 800 миллионов. Азия поднялась и готова присоединиться к нам. Пробуждается Африка. Европа отказалась бороться с новым миром, она слишком одряхлела. Под знаменем Ленина и Сталина мы раздавили врагов прогресса.
Играет музыка на Красной площади. Боевая песнь: «Мы молодая гвардия рабочих и крестьян!» Штурмовая песня. Мы идём на штурм последней цитадели империализма».
А. Дмитриев, 9 марта: "Вчера был Международный женский день, я купил Зиночке в подарок одеколон «Кремль». Но в этом году женский праздник омрачен смертью нашего вождя т. Сталина. Сегодня тело т. Сталина перенесли из Колонного зала в Мавзолей. Ровно в 12 часов дня по московскому времени в течение 3-х минут гудели все заводы, пароходы, паровозы и т.п., прощаясь со своим вождем. На 5 минут было остановлено все движение по всей территории Советского союза. На Красной площади, перед переносом тела в Мавзолей, выступили с речами т.т. Маленков, Берия и Молотов. Говорили они все очень хорошо. После того, как тело т. Сталина установили в гробу рядом с гробом Ленина, на площади церемониальным маршем прошли войска московского гарнизона, и пошли колонны трудящихся г. Москвы и различные делегации.В цехе издали приказ: за замену всасыв[ающей] трубы без предупреждения в/предов лишаются премии дежурные слесаря по 15% и ст. бригадир — 25%. Меня в приказе не упомянули. Сегодня вышел на работу Драчев. Он приехал из Москвы из командировки. Сказал мне, чтобы я все время был наготове для поездки в Москву на завод, где делают новые агрегаты. Сказал, что моя командировка решена твердо, но я этому не очень верю. А все-таки на всякий случай буду готовым выехать в любой день. В общем, на днях это уже выяснится. По слухам, должны ехать я и Виктор Козлов. Будем ждать дальнейших сообщений. Работа в цехе есть. За март я рассчитываю кое-что заработать. А то в феврале у меня заработок всего только 1287 рублей общий, а на руки 887 рублей. Я все-таки выписал газету «Звезда» с 1-го апреля до конца года. Да, пожалуй, и «Большевистскую смену» — т.е. «Молодую гвардию» — буду продолжать выписывать — хорошая газета".
Cвета, 9 марта: "Сегодня траурный день. Похороны тов. Сталина! Ровно в 3 часа (в 12 час. по московскому времени гроб с телом И.В. Сталина опустили в мавзолей рядом с саркофагом В.И. Ленина.) Перед этим в Москве состоялся траурный митинг. Выступали Маленков, Берия и Молотов. Всё время транслировали по радио. Мы с Люсей были у Люды Мухамедгалиевой. Ровно в 3 часа загудели гудки, завыли сирены, раздались залпы орудий. Движение остановилось. На пять минут остановились фабрики, заводы, поезда и суда! Остановилось всё! Казалось сама земля остановилась. Мы стояли на крыльце как вкопанные, устремившись куда-то вперёд, сцепив руки. Слёз не было. — «Прощай, родной отец! Прощай!!!» .... наконец оцепенение прошло. Под торжественные звуки марша войска оставили Красную площадь. Мы оделись и пошли на перрон. Там был митинг. В почётном карауле стоят пионеры. В суровом молчании стоят люди. Слёз уже нет. .... А в воздухе чувствуется весна. Солнце светит ярко, ярко. Вся природа благоухает. Горы ярко вырисовываются на голубом небосклоне. И ещё горше становится, когда смотришь на эту цветущую природу, на весеннее небо, воздух прозрачный, луч солнца золотистый. Ведь никогда не увидит он больше ни этого света, ни этого солнца!"
З. Феодороская, 9 марта: «У монумента Сталина красивые венки и зелень. Огромный транспарант красный, траурно окаймленный и по бокам большие траурные знамена. Сегодня выходной у заводов и вся молодежь на улице. Да, Владимир остается Владимиром. Так тяжело это действует. Стоят эти парни у монумента Сталина и грызут мороженое, гогочут, шапка набекрень, папиросы в зубах, семечки лущат направо и налево… Хочется видеть в этот день всех строгими, подтянутыми, собранными, и видеть на лицах общую печаль… Так хотелось в этот день быть в Москве. Вся страна всколыхнулась. Все народы других стран. Всенародное горе. …И мама повторяет: «Как страшно, что Сталина нет».
В. Пролейко, 11 марта: «Случилось очень большое несчастье. Умер Сталин. Еще неделю назад сообщили о тяжелой болезни его; было это в прошлую среду, на первой лекции мне об этом сказал Сергеев. Весь этот день и у меня, и у Левки, и многих ребят было паршивейшее настроение.
Уже было ясно, что это — смерть. Теперь я потерял вообще всякое доверие к медицине, по-моему — это какое-то сборище коновалов и мясников. Уж не могли спасти такого человека. Положение с каждым днем ухудшалось, и вот в пятницу 6 марта я, приехав из Жаворонков и увидев на клубе Зуева траурный флаг, узнал от Зои Львовой, что Сталин умер 5-го в 21.50. В институте в этот день было очень много народа, но тишина стояла гробовая. Мы чуть не освистали Арефьева, который начал лекцию довольно плоскими высказываниями, что, мол, теперь не надо получать троек и опаздывать на лекции. Днем в БАЗе (большой актовый зал), битком набитом народом, состоялось траурное собрание (неплохо выступил Кириченко), вечером всем институтом стали пробиваться к Колонному залу. В эти дни в Москве творилось что-то неописуемое, какое-то Вавилонское столпотворение. Вся Москва ринулась к Колонному залу. Наша колонна отправилась к Колонному залу, надеясь с Трубной площади выйти на пушкинскую улицу. Но уже к 19 часам улица уже была полностью забита людьми, а выход на Трубную часов в 8 перегородили конная милиция и несколько рядов американских «Студебекеров». А из выхода метро «Кировская» продолжали выходить люди. На дороге образовалась смертельная давка. Люди кричали, падающие не могли подняться, а толпа не могла остановиться. Мы с Гариком Михайловым с трудом помогли двум нашим девочкам перебраться на бульвар, где было свободнее (позже выяснил, что это были Ира Брудно и ее подруга Инга). Мы с Гарькой продолжили свои попытки добраться до Колонного зала. Я сделал две отчаянные и неудачные попытки. Первый раз меня всю ночь мяли на Сретенке (наш институт там сильно потрепали). Я предпринял все возможное, лишь бы попасть: пробивался через конную, пешую, моторизованную милицию и солдат, лазил через многочисленные заборы, крыши, автомобили, исследовал множество московских дворов, меня терли, толкали и били, то же делал и я, но прорваться удалось первый раз к площади Дзержинского, второй раз к Министерству речного флота и Большому театру.
Прощание и похороны проходили с нужной торжественностью. Москва на четыре дня оделась в траур, во многих зарубежных странах был объявлен траур, на имя правительства были получены сотни телеграмм с выражением соболезнования.
При всем моем уважении к Маленкову, я думаю, что он вряд ли заменит Сталина».
М. Буркина, 12 марта: "Не было сил написать о самом страшном, что случилось 5 марта. Умер Сталин. Кажется, что жизнь остановилась. Работаю, читаю лекции, но ни на секунду не забываю о нём, ни на мгновение не утрачивается ощущение огромной боли.
Каждый раз, когда в лекции надо произносить его имя, спазмы сдавливают горло, и только усилием воли заставляешь себя читать дальше.
Это горе больше, чем личное горе. Это самое страшное из всего, что пережито за всю жизнь".
Р. Назиров, 13 марта: "Да, Сталин умер. Два (примерно) года назад он был в каком-то южном курортном городе (чуть ли не в Сочи) гулял на бульварах, говорил с детьми, что-то покупал им. У него, говорят, была вилла в Ливадии. Здоровье его было подорвано войной. Ему запретили курить трубку: она больше никотина вводила в лёгкие. Под конец ему позволяли выкуривать лишь две папиросы в день. Когда маршалы приходили к нему с докладами, он просил папирос у Василевского и др. В таких случаях врачи спешили их отослать. У Сталина, говорят, был уже один удар, но об этом не говорили, не тревожили народ.
В Москве что-то страшное делалось в эти. Люди валом шли в Колонный зал; я был на ул. Горького этой осенью, я знаю эту улицу. Я видел фото в «правде": москвичи идут по ул. Горького в Колонный зал. Эта улица вся залита морем голов, в перспективе — головы людей, всё головы. Говорят, очередь растянулась на 15 километров. Байрак, заместитель Кувыкина, находившийся тогда в Москве, стоял даже в почётном карауле у гроба. В Москву приезжали из окрестных колхозов, из Ленинграда и др-х городов.
Сталин лежал в мундире генералиссимуса, руки почти прямо лежали на теле; лицо у него совершенно спокойное; «как будто спал и только что проснулся, но не хочет открывать глаза». Некоторым даже чудилась улыбка на его губах.
Остались после него Светлана и Василий Иосифович Сталин. Говорят, это сын Артёма (Сергеева), знаменитого донбасского большевика, умершего в 1921 году; его усыновил Сталин.
Будет построен Пантеон.
Теперь нами правит Маленков и другие соратники Сталина. Увидим, как себя покажет Георгий Максимиллианович. Несомненно пока, что это человек очень сильный и способный. Но до сих пор он мало выделялся. В состав ЦК он вошёл на XVIII партсъезде.
Сейчас весна, лазурное небо, капель, как хрустальные колокольчики, солнца — этакая бессмысленная животная радость пробуждения природы! И Сталина нет — он не живёт, не дышит, не улыбается весне".
Л. Шапорина, 13 марта: «Из действительной жизни, но похоже на анекдот: Мариэтта Шагинян написала повесть о детстве Сталина, одарила его от молодых ногтей умом, гениальностью, прозорливостью и т. д. Книгу до печатания дали на прочтение Сталину. Десятилетний мальчик предавался философским размышлениям, а Сталин написал на полях: «в это время я гонял голубей». И наложил резолюцию: книгу не печатать, автора не преследовать. А с другим автором получилось хуже. Аллилуева, сестра жены Сталина, несколько лет тому назад написала свои воспоминания о нем. Книгу напечатали. Артистка Беюл смонтировала ее для своего выступления и, как говорят, мечтала о Сталинской премии, и вдруг книга была запрещена и автор сослан. Вот уж правда, не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
9[-го] марта был опять траурный митинг. Опять читали стихи и просто говорили, все клялись работать с удвоенной силой, чтобы поднять советскую литературу на недосягаемую высоту. Бедные пигмеи.
Разжиревший Авраменко, с черными густыми, закрученными кверху усами, точь в точь провинциальный армейский штабс-капитан, Саянов в таком же роде.
Митя Толстой рассказывал, что на траурном митинге в Союзе композиторов евреи рыдали искренними слезами больше русских, ожидая погромы от нового правителя».
А. Дмитриев, 15 марта: "Со счетчиком все нормально, только у него обгорела колодка. Вчера я его уже сдал и взамен получил новый. Заплатил за это дело 19.19 руб. На днях должны прийти монтеры и поставить нам новый счетчик на место. За прошлый месяц контролер тоже счет выписала. В общем, сейчас только деньги уплатить. На работе ходят слухи, что все-таки все наше начальство в цехе должны сменить. Будем ждать дальнейших событий. В городе продолжают твориться безобразия: убили зам. прокурора Сталинского р-на Козлова почти что в центре города, на ул. Кирова. Причем убили очень зверским способом — даже глаза ножом вырезали. В общем, ничерта милиция не работает. Бандитизм форменный развит в городе.
Вчера я купил апельсин — 8 и лимонов — 4. Сейчас нам это надолго хватит. Пусть Борис их больше ест. Это для него полезно".
В. Швец, 18 марта: «Данькевич снова появился в городе и выразил желание поделиться своими впечатлениями от своей поездки на похороны Сталина. Вот некоторые высказывания Данькевича: «В Москве я в себя не поверил. Я хочу быть молодым до крематория. Меня слушает сейчас триада поколений. Я себя и свое шефство над школой рассматриваю как представителя среднего поколения. Я не музей, но какая-то сила мысли будет, поэтому располагайтесь свободно и внимайте мне всеми порами своего тела. Часто играют без ошибок, а скучно. Не умеют согласовывать свое дыхание с фразировкой. Также неприятно говорить, когда чувствуешь: «А кому это надо?». Нет поэта, который описал бы всенародное горе и могущество любви, проявившееся во время погребения великого, мудрейшего...».
Затем Данькевич сыграл напыщенный и корявый отрывок, по его словам, — фрагмент из новой редакции оперы «Богдан Хмельницкий» и изображающий переход от любви к смерти, к величию:
Хай же смерть твоя Крізь віки сіяє, як гасло, як заклик до волі... После этого дальнейшая речь была примерно такая: «Я не мыслил в эти дни жить где-либо, кроме Москвы. Об этом я сказал Винокурову: «Я хочу писать Симфонию». Это решило все...» Следовала театральная сцена с закуриванием папиросы. Но потом он говорит, что курить не уместно, так как он стоит перед стоящим в зале бюстом Сталина. Следовала мораль: «Подчиняйте свои желания воле». Он рассказывал о всенародном стремлении в Москву на похороны, о вывозе всех цветов из Риги, о беспорядках на площади. «Очки — это зимние окна». Далее рассказ о путешествии в самолете с героиней «Цалиторой», которую он уговорил съесть стакан простокваши. Он видел даже фарфоровый венок. «Водопад черно-красных лент в зале Союзов». Оркестр и солисты 4 дня не выходили из здания. Данькевич был на посту у гроба 52 минуты. Был и в Мавзолее. Собирается писать симфонию: Первая часть — тема любви к вождю. Вторая часть — Украинская песня для хора мужчин с оркестром. Третья часть — Скорбь матерей и детей — монолог Гмыри с хором мальчиков. Четвертая часть — слава Сталину!
Он был рассеян, говорил сумбурно, поспешил закончить и выразил желание завтра слушать лучших учащихся школы».
С. Дмитриев, 4 апреля: "В газетах напечатано любопытное, чтобы не сказать сногсшибательное, «Сообщение Министерства внутренних дел СССР». Сообщение это завершило довольно бесславную, хотя и шумную эпопею с фабрикацией политического дела по обвинению группы «врачей-вредителей» в шпионаже, террористической деятельности и прочих смертных грехах. «Хроника» ТАСС «Арест группы врачей-вредителей» была напечатана в газетах 13.1.1953 г. Она сообщала о раскрытии и аресте органами МГБ группы врачей-вредителей, которые умертвили Жданова, довели до смерти Щербакова и старались подорвать здоровье разных маршалов и генералов. Большинство участников этой группы было связано с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт» и от нее получало директивы «об истреблении руководящих кадров СССР». Другие участники этой группы оказались давнишними английскими агентами. Заканчивалась хроника словами: «Следствие будет закончено в ближайшее время». В связи с этой хроникой начата была кампания по усилению бдительности и борьбе с ротозейством. Началась далее свирепая чистка врачей. В короткое время уволили несколько сот человек. Чистили почти исключительно евреев. Антисемитские настроения получили могущественную опору в этой «Хронике» <...>
Сегодняшнее «Сообщение Министерства внутренних дел» гласит: МВД провело проверку всех материалов этого дела, материалов следствия и установило, что 1) все привлеченные по этому делу лица были «арестованы бывшим Министерством госбезопасности СССР неправильно, без каких-либо законных оснований», 2) что обвинения этих лиц были ложными, 3) документальные данные для обвинения недостаточными, а 4) показания арестованных, «якобы подтверждающие выдвинутые против них обвинения, получены работниками следственной части бывшего Министерства госбезопасности путем применения недопустимых и строжайше запрещенных советскими законами приемов следствия». В связи с указанным все помянутые лица полностью реабилитированы и из-под стражи освобождены. Лица же, виновные в неправильном ведении следствия, арестованы и привлечены к уголовной ответственности.
Вот так новость! Сосед сказал, что она потрясла его не менее смерти Сталина. Он никак не может отделаться от воспоминаний о 1937 годе. <...>"
Источник: Проект «Прожито».
Стихи советских и зарубежных писателей и поэтов, посвященные Сталину в траурные дни
Извещение о смерти И.В. Сталина в мюнхенском журнале Сатирикон.
Фильм «Великое прощание» реж. Сергея Герасимова, посвященный смерти Сталина. 1953 г.